Именно в таком незавидном положении находится умонастроение современного человека:
раздавленность неминуемостью смерти на фоне втянутости в переживание бытового момента.
Теренс и Деннис Маккенна «Невидимый Ландшафт»
Давно стал общим местом тезис о «размывании ценностей» и обессмысливании существования современного человека – однако лишь в весьма редких случаях удается лицезреть развернутый анализ того, как это размывание происходит. И уж совсем большой редкостью являются конструктивные попытки разрешения этой ситуации.
Думается, что вопреки распространенному мнению, проблема построения работоспособной аксиологии сегодня заключается не во множественности выборов, которые якобы в избытке предоставляются информационным обществом, а наоборот – в фактическом их отсутствии. Рискну утверждать, что в реальном информационном поле обычного человека на сегодняшний момент отсутствует соразмерное критериям социальной адекватности представление о живой, работающей и перспективной ценностной модели.
Разберемся с этим обстоятельнее. Что такое аксиологическая определенность? Это ситуация, в рамках которой в жизненном мире человека существует размеченное поле: иерархия состояний – негативных, обычных и выделенных позиций, представляющихся желанными. Желанными настолько, что ради их достижения стоит прилагать ежедневные усилия, имеет смысл тратить силы и время своей жизни.
Развиваясь в условиях аксиологической определенности, человек обретает устойчивость картины мира и понимание того, как в нем себя вести. Это дает спокойствие и внутреннее равновесие, фундамент для достижения высоких состояний. Если раньше аксиология (обычно религиозная) доставалась просто по факту рождения в определенном сообществе, сейчас именно из-за пролиферации, очевидной множественности и противоречивости ценностных систем, всегда остается место для критического сомнения: не является ли она иллюзорной?
Если раньше в унаследованную аксиологию просто верили и принимали по умолчанию, то теперь умолчания отсутствуют, а рационально принимать решение веровать во что-то на основании просчитанных критериев как-то странновато. Критичность и прагматизм вмешиваются во все сферы жизни, постоянно вызывая вопросы. Действительно, что является гарантией реальной значимости выбранной системы ценностей? Не будет ли священная иерархия и задаваемое ей «пиковое» состояние своеобразной «метафизической тумбочкой», забравшись на которую, человек не только выставляет себя на посмешище, но и убеждается в очередной раз в бесплодности каких-либо ценностей?
Современность характеризуется видимостью отсутствия запретных для рефлексии частей мира. Благодаря этой видимости, сформировавшей установку на так называемую принудительную социальную толерантность[i], по факту исключается возможность установления самого ценностного поля, в рамках которого значимая для практических последствий иерархия имела бы смысл. С точки зрения социальной системы, навязывающей принудительную толерантность, нет и не может быть никаких существенных различий между идеологиями – ничто не лучше, ничто не хуже.
Обыватель одинаково благосклонно кивнет и понимающе улыбнется, услышав о вере в Будду, Аллаха, Гею, Великое Бхэ или Ктулху. Исчезла принципиальная разница, отличающая весь этот набор от перечисления брендов – кто-то предпочитает "Мерседес", кто-то "Вольво". Почему нет? Каждому свой товар на «рынке духовности».
Можно ли все-таки найти несомненно надежные и устойчивые ценности в картине мира, возникающей при таком рассмотрении? Да, это поддержание жизни тела и его здоровья. А также социальной позиции, гарантирующей устойчивость этого минимального набора в будущем. Поэтому существование среднестатистического человека подчинено социальному воспроизводству и бесконечному потреблению. Главное, чтобы продукты в супермаркете не кончались. И работа была. Денежная.
Осознанные усилия по какой-то там трансформации себя и своей жизни кажутся в этой перспективе личной идиосинкразией – к чему так напрягаться? Просто живи и воспроизводись. Покупай, потребляй, размножайся. Последнее необязательно.
На первый взгляд кажется, что логика социального воспроизводства разумна и непоколебима в своих основаниях. Действительно, если «надстроечные» ценности (предполагающие выделенность каких-то особых состояний или достижений) сомнительны и нуждаются в обосновании, то значимость тела и статуса вроде бы самоочевидна.
Однако давайте посмотрим, к чему приводит такая «прагматичная» позиция, навязывающая «качество жизни» как единственно достойную ценность?
К парадоксальному понижению этого качества жизни в долгосрочной перспективе:
Монотония и унылое однообразие, ощущение нереализованности и бесцельности, обусловленные автоматичностью существования и невозможностью нахождения причин для борьбы, самопреодоления и трансформации, влекут за собой постоянное понижение состояния по эмоциональной шкале.
Ребенок, пребывающий первые годы в эмоциях, близких к энтузиазму, продолжает в нашем социуме свой длинный и бессмысленный жизненный путь через недовольство, ярость, вину, скрытую враждебность, отчаяние, бессилие и тоску – к крайней степени апатии, знаменующей собой полное психическое истощение и эмоциональное выгорание, отличающие большую часть пенсионеров.
Что противостоит этому в обыденной, бытовой жизни? Вытеснение мысли о самой этой проблеме[ii]. «Щиты сознания», прикрывающие печальный факт его постепенной деградации, позволяющие «закрыть глаза» на медленное, ежедневное умирание. В результате вытеснение тоже становится автоматической, необходимой и привычной процедурой, поддерживающей работоспособность всей психической конструкции социального человека.
Это еще больше усугубляет проблему, поскольку сознание просто не может поддерживать работу всего огромного комплекса автоматизмов и при этом быть достаточно "вместительным" для работы по целерациональному принципу. А именно такого рода режим (удержание цели и действия по ее реализации) требуется для поддержания достаточно высокого эмоционального состояния. Без которого, в свою очередь, невозможно пресловутое «качество жизни». Более того, рано или поздно щиты падают под собственной тяжестью или под воздействием мощного внешнего фактора – и тогда перед человеком разверзается беспросветная картина реальной жизненной ситуации, в которой он оказался.
Альтернативы?
Если ценности «веры» сегодня не проходят критический барьер рационального скепсиса, а в ценности, наработанные сознательно, невозможно всерьез поверить, может быть, сделать само сознание ценностью? По крайней мере, промежуточной – до тех пор, пока его расширение не позволит придать жизни другой смысл?
Одной из редких попыток реализовать этот «срединный путь», сочетающий веру и рационализм, является современный постнагуализм – в той методологической версии, которая представлена разработками А.П. Ксендзюка и О. Г. Бахтиярова.
Являясь рационализацией нагуализма кастанедовского толка, постнагуализм представляет собой способ жить в рамках современного общества, имея в качестве ценности повышение уровня (систематический рост) осознания.
Для достижения этой промежуточной цели используется путь сталкинга – т.е. самонаблюдения и отслеживания автоматизмов.
Сталкинг: основы работы
Постнагуалистский сталкинг, являясь практикой «самовыслеживания», структурно состоит из следующих основных этапов:
- Отслеживание базальных комплексов: страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе
- Отслеживание паттернов внимания
- Отслеживание паттерна осознания осознавания – выход на то, что именуется "Я".
1. Базальные комплексы
Основная задача работы с базальными комплексами – достижение рабочего состояния некоторого «избытка сознательности».
Каждый из комплексов сужает поле осознания, вторгаясь в него непрошенными автоматизмами – и лишая возможности реализовать сознательное намерение.
Субъективно это воспринимается как выведение из равновесия, которое делает «незначимыми» какие-то аспекты действительности. Например, когда вы беспокоитесь по поводу напряженного телефонного разговора с шефом, который грозит тем, что в ближайшее время вас могут уволить и лишить средств к существованию, вряд ли в этот момент ваше внимание фиксирует эстетическую красоту улицы, по которой вы идете. Так же сомнительно, что у вас легко будут возникать новые творческие идеи относительно стихов, картин или книг.
Современный человек перегружен, буквально растерзан на части ментальными автоматизмами, порожденными базальными комплексами.
Одна автоматическая мысль-ощущение плавно перетекает в другую. Типичная последовательность этого ментального цикла может иметь, например, вот такую структуру:
«Денег-нет, госсподи-где-взять-денег? А почему нет – да потому, что начальник-урод-не-уважает-не-ценит. Боже, ну-почему-другим-так-везет? Почему им-все-достается-на-халяву и только-я-вынужден-постоянно-вкалывать? Я-долбанный-неудачник-и-ведь-никто-не-пожалеет. Какие-же-вокруг-все-таки-равнодушные-гады. Поэтому-и-денег-нет».
В данной последовательности можно выделить части, восходящие к страху смерти (потеря работы потенциально опасна для выживания и активирует именно этот базальный комплекс), чувству собственной важности (социальные статусы, уважение и отсутствие уважения), жалости к себе (скулеж по поводу собственной неудачливости) и снова чувству собственной важности (обида на то, что людям вокруг наплевать).
Такие плавные взаимопереходы могут продолжаться часами, не оставляя ни одного свободного мгновения для чего-то еще, кроме подавляющих сознательность компульсивных автоматизмов.
Через несколько лет подобных систематических «ментальных упражнений» нейросинаптические связи, проводящие эти тривиальные мысли среднестатистического человека, укрепляются настолько, что ни о чем принципиально другом он уже фактически не думает.
Любая «абстрактная» (не связанная напрямую с базальными комплексами) мысль быстро вытесняется – либо просто компульсивным «забыванием» либо потому, что не ведет к непосредственной реализации социальных целей.
Первое, что стоит сделать в такой ситуации – начать отслеживать эти цепочки мысле-чувств, доводя их до одного из трех источников.
Здесь важно отметить, что задача не заключается в том, чтобы полностью устранить чувство собственной важности, страх смерти и жалость к себе – это совершенно не нужно[iii]. Задача заключается в том, чтобы подчинить их сознанию. Сделать так, чтобы они активировали сознательные усилия и работали на его расширение, а не ограничивали.
Как это сделать?
Для каждого из базальных комплексов есть свои внутренние эмоциональные ориентиры. Для страха смерти (помимо собственно страха) это переживание тревоги и беспокойства.
Задумайтесь, вызывали ли хотя бы раз в вашей жизни тревога и беспокойство какие-либо позитивные последствия?
Переработанная (осознанная) модификация страха смерти – это принятие во внимание. Алертность, собранность, базирующиеся на спокойствии.
Пример: Вы стоите на краю крыши 16-этажного здания и смотрите вниз. Если активирован страх смерти и ситуация воспринимается через базальные комплексы, это вполне может вызвать фобическую реакцию – с кружащейся головой, подкашивающимися ногами и т.д. Кстати, это действительно может привести к падению.
Если вы учитываете это обстоятельство, то достаточно спокойно решаете, что делать шаг вперед в такой ситуации не стоит. И банально остаетесь стоять на месте, обозревая окрестности. И тогда может возникнуть ощущение: «Красота-то какая!»
Для чувства собственной важности это злость, униженность, зависть, стыд, обида и чувство вины.
Опять же, нет необходимости вообще убивать чувство собственной важности[iv]. Важно осознать его настолько, чтобы оно стало «поставлять» другие – поддерживающие и подпитывающие – эмоции.
Пример: Вы хотите привычно сорваться на близкого человека за то, что он пришел домой позже на час. Даже осознавая, что ни к чему хорошему это не приведет – просто «выплеснуться», спустить накопившееся внутри раздражение. Проследите, что именно вам даст эта выходка – и вы обнаружите, что воюете за место на первой строчке его приоритетов, за право оказывать воздействие на его поведение, за привилегированный – и действенный – образ себя в его сознании. Задав вопрос «зачем мне это надо?», можно обрести абсолютно резонный ответ: для того, чтобы сохранить на должном уровне чувство собственной важности. Но как в действительности ваше чувство собственной важности связано с его приоритетами?
Позитивной – осознанной – модификацией чувства собственной важности является "навигатор": паттерн фонового отслеживания собственного состояния, дающий возможность отделить воздействия со стороны окружающих, ведущие к его ухудшению, от нейтральных или позитивных (желательных в данный момент) воздействий.
Для жалости к себе это страдание, сожаление, боль и ощущение себя жертвой. Кроме всего прочего, проявлением жалости к себе является лень.
Пример: вы лежите, совершенно неспособные действовать, раздавленные осознанием глобальной вселенской несправедливости. Весь мир ополчился на вас. Кроме того, вы понимаете, что в действительности все не так, никто не хочет вам зла – и на самом деле людям просто на вас наплевать. Это добавляет дополнительный обертон к индульгированию (потворствованию в нисходящей реверберации) данной эмоции.
Отследите этот паттерн – и спросите себя: поможет ли переживание жалости в том, чтобы изменить текущее положение дел – даже при условии его истинности?
Позитивной модификацией жалости к себе является постоянное фоновое осознание своего жизненного проекта. И деятельное его воплощение.
Суть сталкинга базальных комплексов сводится к тому, чтобы не давать сознанию сузиться – и тем самым обеспечить фундамент для дальнейшей продуктивной работы. Для того чтобы противостоять автоматизмам, деятельность по «выслеживанию» должна стать постоянной, но – вопреки ожиданиям – не автоматической.
Критерий успешности реализации этой практики – подъем состояния по эмоциональной шкале. Частое пребывание в эмоциях радости, вдохновения, энтузиазма и т.д.
Именно этот процесс обозначается в рамках традиции нагуализма термином «накопление личной силы».
2. Выслеживание паттернов внимания: деконцентрация
Если модификация базальных комплексов необходима для устойчивости работы сознания, то дальнейший этап сталкинга связан с переключением на анализ работы самого внимания, посредством которого сознание реализует себя в повседневной практике. И здесь уже мы переходим к теме, детально разработанной О. Г. Бахтияровым[v] – практике деконцентрации.
Заняться сталкингом паттерна работы внимания необходимо потому, что иначе нет возможности дойти до реальных изменений. Все достигнутые результаты будут кратковременными и исчезнут вместе с первым изменением состояния. Без работы с нюансами внимания непонятно, что будет обуславливать их и к чему они будут "крепиться". Заниматься деконцентрацией необходимо для дальнейшей расчистки и расширения поля осознания и пробуждения воли.
Воля, с точки зрения Бахтиярова, это совсем не метафизическая, а психологическая категория: отнюдь не присущий каждому атрибут принадлежности к виду homo sapiens, а реально отличающее одних людей от других психическое образование. Т.е. волю, как функцию и основу целерационального поведения, надо сформировать. И сделать это сознательными усилиями, превратив реактивный вектор направленности сознания в активный.
То самое «черное солнце воли», за которое Бахтияров не раз получал обвинения в скрытом фашизме, в действительности составляет неотъемлемую методологическую основу постнагуализма – и в классическом нагуализме называется «пробуждением намерения».
Делается это посредством систематических упражнений в деконцентрации – расширения внимания на те проявления, которые прежде выпадали за его пределы. Визуальной, аудиальной, соматической – а затем и внесенсорной.
В качестве альтернативной техники может быть использовано искусство осознанного сновидения – цель и того, и другого заключается в выходе на переживание абстрактных смыслов (гештальтов, форм), посредством которых мы «собираем мир». Одним из таких гештальтов оказывается «Я».
3. Прямое переживание и трансформация Я
Проблема радикального самоизменения в том, что у нас нет действительного образа Я. Все, чем мы располагаем, – карта Я[vi]. Поэтому без обретения точной карты все изменения остаются иллюзорными, не затрагивающими реальности.
Вытеснение строит проекцию Я и вынуждает считать это нашим сознанием.
Предварительное отслеживание паттернов внимания – необходимое условие для осознания различий образа Я и реального Я.
Посредством этого можно воспринять сам источник осознания «выходом за пределы форм» – и только после этого надеяться на реальное (закрепленное) изменение. Подлинную трансформацию, осуществляемую силой намерения во втором внимании (режиме осознанного отслеживания состояния).
В практике нагуализма этот соответствует тому, что обычно фигурирует под лейблом «остановка внутреннего диалога», или (в лексике Бахтиярова) «остановка сознания» и смещение субъектности за пределы «Я».
Однако говорить об этом бессмысленно: для начинающих практику эти стадии должны казаться чем-то похожим на символ рациональной веры – своеобразный методологический императив[vii].
Чем хуже, тем лучше?
Однако описанная здесь техническая часть это далеко не все. Ведь если разобраться – постнагуализм останется не более чем развернутым описанием стратегий формирования целерационального поведения, мало отличаясь от НЛП и других широко распространенных на рынке психотехник – если исключить из него «аспект воли абстрактного». Трансцендентный прорыв, овеянный проникновенным мифопоэтизмом зарисовок и эмоционально насыщенными образами, все еще хранящими ритм дыхания запредельного.
Помимо творческого пласта, здесь есть еще и пласт телеологический – в некотором отношении, даже идеологический.
В ситуации размытости ориентиров, апатии и безысходности, ставшей отличительным признаком современности потери желания жить: творить, любить, рисковать, прилагать усилия для достижения грандиозной цели – особое значение приобретает поиск и нахождение такой психологической позиции, которая дарит смысл: не иллюзорный, а реальный, пускай и пролонгированный бесконечно далеко в будущее.
В этом отношении нам специфическим образом повезло: если в Западной Европе, Японии и Америке иллюзорность социальных целей вуалируется мимикрирующими эмоциональными подпитками общества развитого потребления, в Индии, Африке и Китае – приятными погодными условиями и все еще сильной религиозностью, в России все цинично обнажено – вещно, грубо, зримо. Представлено в самой радикальной и чудовищной форме.
Видимо, поэтому – даже по признанию зарубежных исследователей – российский постнагуализм является на сегодняшний момент одним из самых перспективных прорывов в области психотехнологий.
На руинах ценностей, в трущобах идеологий, в месиве полуразложившихся смыслов эта отчаянная попытка позволяет обрести пускай зыбкую, но пропитанную выстраданной реалистичностью надежду на осмысленность и возможность радикального преобразования в этом мире.
© А.Безмолитвенный 2013
Размещение статьи на других ресурсах возможно. С обязательной ссылкой на www.bezmolit.tv
1. «Глубокомысленному» представлению о том, что «все пути имеют право на существование и уважение», «если это существует, значит, это кому-то нужно».
2. Подробнее об этом – в статье, посвященной вытеснению.
3. В этом случае можно будет легко «выйти из окна» 16 этажа – просто потому, что последствия (личная смерть) не будут ассоциироваться с чем-то негативным. Или не чувствовать усталости, доводя себя до истощения. Инстинкты, являющиеся нативным проявлением базальных комплексов, сами по себе достаточно позитивны и, как любая «прошивка по умолчанию», направлены на топорную, но устойчивую работоспособность системы. Проблема лишь в том, что «операционная система» давно изменилась (и продолжает перманентно меняться), а «управляющие драйвера» остались теми же.
4. В нашем высококонкурентном обществе многое на нем основано. Поэтому имеет смысл трансформировать его, а не отказываться от всех статусных социальных интеракций. Подробнее о том, как это сделать – в моей статье про Самооценку.
5. Что характерно, вряд ли сам Бахтияров признает свою принадлежность к лагерю постнагуализма.
6. Подробнее об этом – в статье «Я: карта и территория».
7. Еще более заоблачной и потому, наверное, особенно привлекательной выглядит конечная цель нагуализма – достижение третьего внимания, предполагающей обретение тотальной осознанности.