Давным-давно в далекой благодатной стране жила-была маленькая девочка. И были у нее глаза пронзительно-голубого цвета. Ни у одного человека из тех, кого она знала, не было таких глаз – даже у папы и мамы. Окружающие, конечно, обращали внимание на то, что цвет весьма специфический, но не придавали этой детали сколько-нибудь серьезного значения.
И постепенно, по мере того, как она росла, в недрах ее существа зародилась мечта: запечатлеть свои глаза – так, чтобы они вечно продолжали озарять мир сияюще-бездонной голубизной.
Поскольку фотоаппаратов в то время еще не было, она обратилась к художникам, и те написали десятки картин красивой голубоглазой женщины, но ни одна из них, по ее мнению, «не передавала того самого цвета».
В конце концов она сама стала художницей и написала сотни автопортретов, но все они были далеки от идеала – «тот самый цвет» глаз упорно не хотел воспроизводиться на холсте.
Единственным утешением для нее оставалось зеркало, перед которым она сидела часами, пристально глядя себе в глаза…
Шли годы, постепенно она смирилась: вышла замуж и стала заниматься хозяйством, как и большинство женщин в далекой благодатной стране: у нее родилась дочь – с карими, как у мужа, глазами. Через некоторое время появился сын – и его глаза тоже ничего общего не имели с ее собственными...
Как-то раз они с мужем и детьми отправились на ферму далеких родственников в соседнюю провинцию – и там она увидела странную собаку с пронзительными иссиня-голубыми глазами, эксцентрично смотрящимися на добродушной морде. Родственники рассказали, что пса зовут Тахо, порода называется «хаска» – собаки северные, живут в снегах и почти все время проводят в упряжках.
Этот случай странно повлиял на нее – всю дорогу домой из головы не выходил пронзительный, заставляющий поеживаться взгляд Тахо. Она не могла успокоиться до самого вечера, пока не уснула в объятиях мужа.
Хотя она была уже совсем немолода, через девять месяцев родилась еще одна девочка – с зеленовато-коричневыми глазами. И время медленно покатилось дальше…
Она постарела, щеки и шея стали дряблыми, некогда упругая и лоснящаяся кожа на боках обвисла, и лишь глаза все так же сохраняли свою пронзительную голубизну – никакие морщинки вокруг них не могли скрыть этот сияющий, юный цвет.
И вот настал ее день – и она поняла, что ей пора покидать этот мир. Лежа на большой кровати, в окружении детей и внуков – всех, кроме младшенькой, у которой как раз в этот день были роды, – она благословляла поцелуем и напутствием каждого из своей разросшейся семьи.
И вот, когда напутствия кончились, и она уже совсем было собралась закрывать глаза, ей поднесли недавно родившегося младенца ее младшей дочери – с небесно-голубым цветом глаз. Ошибки быть не могло, это был тот самый цвет – абсолютно такой же, как у нее! И она поняла, что все-таки удалось...
Она уходила в свой последний путь с умиротворенной улыбкой на лице.
А перед закрытыми глазами до последней секунды стояла картина: счастливые хаски с насмешливыми, пронзительно-голубыми глазами, играющие друг с другом на просторах бескрайнего снежного поля…
А. С. Безмолитвенный © 2009