Вводное замечание: При написании этой статьи я в основном опирался на идеи В.М. Аллахвердова относительно истоков и структур формирования сознания[1].
В соответствии с этими идеями, психика начинается с двух основных контуров: сенсорного и моторного. Человеческое сознание[2] выстраивается как сенсомоторная связка, позволяющая сличать (сравнивать) данные от двух этих контуров[3].
Итак, родившись как своеобразный зазор в ежесекундно осуществляющейся операции сличения сенсорного и моторного контуров, сознание далее имеет возможность эволюционировать по двум направлениям:
1. Утончение этой операции, «заострения острия» сличения;
2. Расширение поля осознаваемого за счет «абстрагирования картины мира» – выхода за пределы сенсорных стимулов и образования понятий.
Такой подход позволяет наметить пути к развитию сознания.
Первая стратегия развития метафорически может быть уподоблена расширению и углублению «зазора сознания», осуществляемых, однако, не экстенсивно, а интенсивно – с помощью детализации и утончения операции сличения.
Вторая стратегия возможна благодаря фрактальному самоприменению операции сличения по отношению к ней самой, приводящему к возникновению «картины мира» (удвоению реальности в сознании с помощью понятий), а затем – к систематическому ее подтверждению и корректировке в процессе общения с другими людьми.
Что мешает развитию сознания?
Если предположить, что сознание вызревает из бессознательного (и, скажем, младенец не обладает сознанием в привычном нам смысле), станет достаточно очевидным, что ограничений на обработку информации для бессознательного практически не существует[4]. Ограничения (например, широко известное Число Миллера) возникают именно при попытке осознать поступающие из бессознательного сигналы.
Таким образом, сознание, изначально возникая как фильтр обработки данных от сенсорных и моторных центров, позволяющий достичь некоторой произвольности обработки сигналов, определяется своими собственными ограничениями: из них состоит, ими структурируется и без них не существует.
В рамках первой стратегии развития сознания («заострение острия») эти ограничения обусловлены в основном настройкой фильтров внимания (алгоритмами выделения воспринимаемых фигур из сенсорного фона).
В рамках второй – картиной мира, опирающейся на базовый элемент – образ себя.
Погружение в бессознательное
Для понимания того, как структурируется картина мира, рассмотрим проницаемость между сознанием и бессознательным. Для начала – на примере запоминания.
Запоминать можно по-разному: например, с помощью мнемонических техник попробовать выстроить визуально-ассоциативный ряд, с помощью которого можно надеяться затем в нужный момент вернуться к воспоминанию. Однако, как показывает практика, это не самый надежный способ. Сработает ли он через год? Даже через месяц? По-настоящему надежно то, что становится фоном, существуя как условие сознания. Запомнить в таком смысле – значит, сделать частью картины мира.
Итак, «стабильное данное» – информация, которая гипотетически должна всегда быть неизменна и на которую можно смело «опираться», – погружается в фон (т.е. в бессознательное) и сохраняется в нем. Например, вряд ли вам нужно постоянно обращать свое сознательное внимание на то, какой именно рукой следует держать зубную щетку – это знание просто всегда с вами. Оно погружено однажды в фон, составляя часть автоматической цепочки по чистке зубов. Однако в случаях постоянно меняющейся информационной среды: например, когда необходимо запомнить, кому ты уже рассказывал нечто, а кому – нет, такого рода операция требует особых усилий. Именно потому, что не является «стабильным данным» и не может быть погружена в фон.
Итого: сознание стремится отправить все «стабильные данные», неизменные цепочки автоматизмов и установки в фон, в бессознательное, оставаясь свободным для решения насущных задач. Запоминание в этом случае означает включение в картину мира, обуславливающую сами фильтры сознания. Поскольку любое изменение состояния этих фильтров будет фиксироваться сознанием, такая «конструкция» кажется действительно надежной.
Однако есть кое-что, вносящее в нее искажения.
Импринтирование и негативные эмоции
Процесс возникновения негативных эмоциональных состояний находит свое объяснение в рамках этой теории.
Если предположить, что причиной падения по эмоциональной шкале является вылет из состояния осознанности и компульсивное реагирование посредством погружения в бессознательный фон (отчасти обеспечиваемый лимбической системой), тогда в основе негативных эмоций всегда лежит double bind– негативный парадокс, блокирующий сознание. На «бытовом языке» это обычно называется «трындец»: травмирующий случай, обработка которого невозможна средствами текущей картины мира. Для нее просто нет соответствующего паттерна сознания. Однако природа этого импринта такова, что действие требуется немедленно, часто просто для выживания. Поэтому действие (пускай даже внутреннее – например, эмоциональное отреагирование) совершается.
Именно поэтому – для того, чтобы сохранить жизнь, здоровье и другие значимые в картине мира ценности – при импринте человек на некоторое время теряет осознанность[5]. В результате из-за изменения бессознательного фона меняется и обусловленная им структура сознания при «возвращении». Причем, меняется так, что сознание это изменение отследить не может. Просто констатируется факт: «что-то изменилось». Что именно – непонятно, поэтому неясно, как возвращать прежнее состояние.
Это приводит к тому, что сознание стабилизируется в новой конфигурации – условно «худшей», менее объемной и цельной, чем старая. Более того, импринт, вошедший в бессознательное, благодаря устройству памяти, воспринимается как «свой». Из-за отсутствия критериев для различения сознание продолжает нести на себе его отпечаток дальше – в некоторых случаях начиная даже настойчиво и компульсивно защищать его от изменения. В результате в поведении проявляются хронические[6] негативные эмоции:
Например, такие как страх, скрытая враждебность, обида, стыд и стеснение.
Рассмотрим пример скрытой враждебности – как наиболее часто встречающегося состояния в обществе.
Скрытая враждебность – эмоциональный тон[7], находясь в котором человек принимает решение скрывать что-то от других. Часто это обусловлено соображениями сохранения имиджа и сохранения определенного социального положения. В основе скрытой враждебности лежит утаивание и ложь для того, чтобы окружающие были о человеке лучшего мнения. Например, человек подставил кого-то (скажем, рассказал чей-то секрет, который обещал не выдавать, третьему человеку). В том случае, если он не хочет честно в этом признаться, приходится отправлять этот эпизод в картину мира (в бессознательное), делая «стабильным данным» потому, что теперь необходимо постоянно учитывать, что и кому нельзя говорить, а кому и что – можно. Это незначительное изменение для сознания, но на его основе очень удобно рассмотреть действие самого механизма.
Если (например, на лекции) вы излагаете группе людей вторую часть какого-то материала, и до конца не уверены в том, все ли присутствующие слышали первую его часть, вы можете просто задать об этом вопрос. Люди ответят – и если это необходимо, вы кое-что повторите, если нет – двинетесь дальше. Человек в скрытой враждебности не может позволить себе задать прямой вопрос, поскольку тот его «рассекретит». Значит, он вынужден бесконечно помнить и учитывать массу подобных обстоятельств по жизни.
Установка «не быть рассекреченным» в хроническом тоне скрытой враждебности компульсивно распространяется на остальные вопросы. Даже в том случае, если ему ничего не угрожает, такой человек предпочтет не отвечать искренне на поставленный вопрос. Безусловно, это существенное отягощение жизни.
Подобно этому отягощениями являются и другие негативные эмоциональные состояния. Первое что имеет смысл сделать для работы с ними – перестать защищать их, осознав их наличие и растождествившись с этими привнесенными извне частями.
А дальше?
Ответ – в следующих статьях.
А. С. Безмолитвенный © 2015
[1] «Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания». СПб.: ДНК, 2001.
«Сознание как парадокс». СПб.: Печатный двор, 1993.
Это, безусловно наложило свой отпечаток на структуру повествования и стиль изложения. Да, он наукообразен.
[2] Под «сознанием» в контексте этой статьи будет пониматься осознавание – процесс, позволяющий сделать нечто доступным для ума. Более того, сознание в данном контексте рассматривается в первую очередь со стороны обеспечения условий для возникновения и развития.
[3]В этом контексте обретает смысл и определенность высказывание Аристотеля «сознание – это энтелехия тела».
[4] Если они и есть, то обусловлены, в основном, физиологическими ограничениями сенсорных каналов и скоростью передачи импульса. И то, и другое значительно превышает привычные ограничения сознания. Известно, что улитка уха чувствительна настолько, что, будь она еще более чувствительна, нам пришлось бы слышать в основном высокочастотный шум, возникающий от ее собственной работы.
[5] Если вам импонирует нейрофизиологический язык описания, то можно предположить, что при этом заряд «выбивается» из неокортекса (из-за противоречивых сигналов) и оказывается в лимбической системе.
[6] В данном случае значимо именно то, что эмоциональный тон становится хроническим – т.е. не просто используется для сиюминутного отреагирования, а проникает глубоко в бессознательное, обуславливая ежедневное поведение.
[7] Да, в рамках данного подхода именно эмоциональный. Поскольку основан на бессознательных паттернах лимбической системы.