Свежее июньское утро медленно расцветало в багровой дымке над низкими, рваными тучками. В этот ранний час на улице не было почти никого. Только одинокий дворник, странно похожий на монаха противоестественным сочетанием бритой головы, оранжевой телогрейки и длинной метлы, которую он держал двумя руками как боевой посох, сонно рассекал поверхность асфальта своим неспешным «шух-шух».
Маленький Сережа отошел от окна, за которым разворачивалась эта картина, быстро, тайком оделся – и вышел на улицу, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить родителей.
Обычно он не выходил на улицу так рано, но в этот раз будто что-то подтолкнуло изнутри. Выйдя во двор, Сережа направился знакомым маршрутом к границе микрорайона. Минут через пять он добрался до последнего жилого дома. Дальше новостройки кончались и начиналось поле, на котором они обычно собирались с ребятами. Завернув за угол, он не поверил своим глазам – большая часть поля за гаражами изменилась до неузнаваемости – теперь она была заполнена строительными блоками!
Еще вчера их здесь не было. Видимо, привезли эти бетонные блоки ночью – наверное, для какой-то стройки. Да так и оставили. Без всякого забора. Огромные железобетонные блоки, наспех сваленные – где-то стройными штабелями, а где-то в полном беспорядке – под углом друг к другу, образующие причудливые переплетения пещер и навесов. Не чуя под собой ног от радости, Сережа помчался сообщить о своей находке Вите.
Ребята создали на поле целый мир. Со своими правилами, законами, иерархиями и системой выборных органов. И еще – с подачи Сережи они затеяли огромную, серьезную игру. Долго думали над названием, в конце концов решили так и назвать – Игра.
Играли целый день – начинали утром и заканчивали вечером. Модификации игры поистине удивляли своей изобретательностью: устраивали прятки, казаки-разбойники, играли в банки, вышибалы, космонавтов, разведчиков, делали капитошки, запускали маленькие (действительно пролетавшие пару метров) ракеты из фольги, спичечных коробков и серы, брали с собой собак.
Иногда на поле появлялись взрослые – однажды пришел отец Вити, хмуро, с сомнением посмотрел на треснувший уголок плиты, косо свисающей между двумя соседними блоками, но ничего не запретил – просто сказал быть осторожнее.
А однажды там, на поле, в недрах железобетонных плит мальчишки устроили Зарницу. Она продолжалась весь день, каждый притащил с собой лучшие пистолеты и автоматы из тех, что были дома – и к концу дня все разошлись по домам счастливые, взахлеб обсуждая детали и сочные подробности.
И каждый из ребят засыпал вечером со счастливым ощущением того, что там, за границей микрорайона у него есть свое место в этом маленьком, свободном, интересном мирке. И завтра будет самое-самое интересное. Захватывающее, манящее, делающее сильнее. Что-то очень-очень важное…
Однажды теплым июльским вечером, возвращаясь в сумерках домой после Игры, Сережа, проходя через двор, наткнулся ногой на что-то мягкое. Сощурившись, он разглядел остатки мокрого песка, еще сохранявшие отдаленное подобие очертаний заботливо вылепленного здания, и понял, что разрушил построенный кем-то город в песочнице – просто потому, что не заметил. Случайно.
На следующее утро он проснулся необычно поздно. И сразу же, бегом, отправился на Игру. Но вместо привычного уже железобетона увидел лишь группу растерянно топчущихся посреди поля мальчишек. Всех их ждало глубокое разочарование – за ночь блоки исчезли. На помятой траве остались только следы протектора больших грузовиков и желтые, пожухлые проплешины, отмечавшие места, где лежали железобетонные блоки.
Угрюмо посмотрев в последний раз на зияющее заново обретенной пустотой поле, Витя сплюнул, развернулся и пошел домой, засунув руки в карманы. Вслед за ним и остальные ребята один за другим как-то понуро и незаметно расползлись каждый по своей жизненной норке.
Детство кончилось.