Оплывающие от жары камни галечного пляжа. Легкое, прозрачное, почти невидимое марево, поднимающееся над шезлонгами и лежаками прибрежного южнороссийского городка.
Неожиданно в горячем воздухе над пляжем разнесся сладковатый запах – понесли горячую кукурузу.
«Горяччаая кукуруза! Кому кукурузку сладенькую, вкусную, горяченькую!»
Где-то в глубине сознания Михаила лениво шевельнулась мысль: "кто же ее берет-то в такую жару – горячую кукурузу?" И одновременно с этим – отдающее ноткой сочувствия осознание: торговка, конечно же, не рассчитывала на такую погоду. Кукуруза была традиционно горячей именно для того, чтобы создавать иллюзию настоящей южной жары у не избалованных погодой отечественных туристов. Это осознание вызвало странное, иррациональное побуждение хоть чем-то поддержать выбранный природой курс на неожиданно хорошую летнюю погоду, продемонстрировать солидарность и глубинное единение с ней, в качестве материального знака серьезности своих намерений купив у торговки ее несчастный початок.
«Девушка!» – решительно окликнул ее Михаил, приподнявшись на локте.
Торговка быстро двинулась в его сторону и остановилась, буквально воткнув свое ведро в песчано-галечное покрытие.
«Берите-берите, кукурузка сладкая, сочная, одно удовольствие» – маслянисто поблескивая глазками и будто бы поддерживая потоком слов хрупкое и неустойчивое протекание кредитно-денежной процедуры, причитала она.
«Почему они все так любят напирать на то, что кукуруза сладкая?» – беря сдачу, подумал Михаил. «Не сладкая она, а…» – но нужного понятия вовремя не нашлось, и он вонзил зубы в початок.
Как ни странно, кукуруза действительно в некотором смысле была сладка. То ли соль, которой торговки обычно ее посыпают, выпарилась от жары, то ли ее и не было вовсе, однако неожиданно Михаил осознал, что по начальным нюансам то странное вкусовое ощущение от початка, которое он так и не смог выразить, можно спутать даже со сладостью малины! Это странное, почти синестезийное, запахо-вкусовое заблуждение рецепторов, чем-то отдаленно напоминающее визуальные иллюзии с двойным смыслом, запустило цепочку ассоциаций, уводящую далеко в детство – ко всем настоящим, упоительно-летним моментам, когда в бесконечной череде обычных серых дождливых северных будней все-таки проскальзывали мгновения настоящего теплого лета…
Нежно-желтые цветки акации, росшие возле школы, которые было так приятно высасывать в детстве – сначала немного горечи, а затем восхитительно тонкое – нектарное – ощущение сладости.
И запах, ошеломляюще свежий запах распустившейся сирени ранним летом…
Тонкие ароматы вкуса, резвящиеся в одном глотке бабушкиного компота из абрикосов, яблок и груш – первом глотке, сделанном после долгих часов подвижных игр во дворе.
Он вспомнил, как держал в руках большую тяжелую трехлитровую банку с проглядывающими сквозь стекло прохладными очертаниями фруктов, делал глоток за глотком – и все никак не мог напиться: компот подобно приливу накатывал на ритмично работающий мышечный валик где-то глубоко в горле – и через некоторое время, когда первая жажда была утолена, приходило открытие того, что пить можно совсем по-разному: можно было опрокидывать банку и противостоять нахлынувшему потоку, тогда этот валик работал как насос – грубо, физиологично заталкивая внутрь большие объемы, можно было делать это размеренно и постепенно, мелкими глотками, смакуя на кончике языка каждый оттенок вкуса – но и в том, и в другом случае всегда оставалась лакуна, тревожащая нехватка, мешающая напиться до конца, испытать всю радость момента, впитать в себя весь напиток...
После этого мысль и ощущения обращались к составу компота – в нем можно было различить приторно-сладкие, сочные нотки абрикоса, развесисто-мякотные обертоны груши – и банальный, отчетливо проступающий на этом утонченном фоне кисловатый вкус яблока. Михаил отчетливо вспомнил свое искреннее детское непонимание уважения и преданности, оказываемых окружающими по отношению к яблоку. Сам он яблоки не особенно любил. И что они такого находят в этом яблоке? – думал он. Яблоко в мире фруктов – абсолютно заурядная вещь, почти как хлеб в мире выпечки. Что может быть обыденнее яблока?
Гораздо изысканнее вкус груши. Или абрикоса. Или персика. Или алычи. Или…
И лишь почувствовав вкус «сладкой» кукурузы в разгар жаркого полудня на пляже, Михаил странным, необъяснимым образом начал понимать, что вкус яблока всегда был и оставался отправной точкой: фундаментом и основой – тем определяющим, базовым центром, вокруг которого формировался весь мир его вкусовых и эстетических пристрастий – как светило, вокруг которой вращаются планеты. Вкус яблока пропитывал собой все, проникая в мельчайшие поры реальности. В голове вдруг совершенно неожиданно, сами собой, всплыли слова: "во всей Вселенной пахнет яблоками".
Михаил встрепенулся, внезапно осознав, что жара сморила его, и он погрузился в грезовое, полудремотное состояние. Однако пора было уже собираться домой. С легким оттенком благодарности он подумал, что по пути с пляжа нужно будет купить яблоко – и съесть его. Из уважения и иррационального желания поддержать общий, безусловно положительный, курс природы.
А. С. Безмолитвенный © 2010