Их дети сходят с ума от того,
Что им нечего больше хотеть…
Борис Гребенщиков
Если задаться целью найти лучшую кинематографическую иллюстрацию постмодернизма, то ей станет даже не «Магнолия» и не «Ванильное небо» как когда-то считалось, а «Эффект Скопии» – уныло-бездарная поделка, вышедшая в 2014.
Этот «шедевр» как нельзя лучше выражает идею тотальной фрагментированности сознания человека современности.
Главная героиня ничего особенного по жизни не делает. Ее образ жизни состоит в основном, из посещения группы танцев, «девичников» с традиционной укуркой, шоппинга и тому подобного времяпрепровождения. Условная работа, на которую (как выясняется ближе к концу фильма) она вроде бы все-таки ходит, в этом ряду смотрится так, как и должна, – абсолютной и бессмысленной имитацией. Итак, Баша – героиня киноповествования – просто квинтэссенция пассивной социальной укорененности. Эталон современной западной женщины. Мужчины у нее нет, не говоря уже о такой невероятной вещи, как дети. И по мере просмотра фильма становится ясно, почему. Баша просто неспособна сделать ни одного мало-мальски значимого усилия. К середине картины это восприятие не рассеивается, а только укрепляется. Становится окончательно ясно: ее волевых усилий в целом хватает только на то, чтобы рухнуть на приунитазный коврик в туалете. И заснуть.
Пожалуй, самое пугающее в этом фильме – это абсолютная «нормальность» восприятия всего, что происходит с героиней, с точки зрения социума.
Вы застряли в стене рукой и большей частью головы, лежите и орете? Не вопрос – с кем не бывает? Неожиданно проваливаетесь в пол по щиколотку? Все нормально. Мертвая обугленная женщина со сгоревшими волосами имеет обыкновение по утрам душить вас, выбегая из спальни? А что тут такого? Как говорит в одной из сцен подружка героини – «ты же не ненормальная, правда? Просто особенная».
И главное – вы не можете сделать в этой жизни ни одного усилия? Ни внешнего, ни внутреннего? У вас нет целей и ориентиров? Постоянно ноете и лежите ничком, уткнувшись в диван «в поисках мотивации»? Это нормально, у всех так. Современность, ничего не попишешь. Надо быть толерантными к этим ее проявлениям.
Фильм настолько симптоматичен, что является почти идеальной иллюстрацией к весьма характерной для сегодняшнего дня тенденции: наблюдаемому у человека постмодерна исчезновению мотивации что-либо делать – именно поэтому на его примере достаточно удобно разобрать основные характеристики тотальной демотивации.
Давайте подойдем к этому вопросу со структурно-технической точки зрения.
Откуда «нервишки»?
Для актуализации волевого акта, который позволяет изменить направление мыслей или эмоциональное состояние, значимы, как минимум, 2 составляющие:
$ 1. Механизм самовосприятия
$ 2. Механизм самомотивации («наведения на цель» и удержания цели, реализуемый через эмоции и последующую детализацию образа действий, необходмых для ее достижения)
Если сбит первый механизм, человек находится в эмоциональной иллюзии того, что он уже всего достиг (или находится в процессе устойчивого достижения). А значит, не надо совершать никаких дополнительных усилий, в первую очередь, внутренних – по настройке и адаптации своих состояний.
Здесь важно различать два образа себя: реальный и идеализированный.
Реальное самовосприятие – то, отталкиваясь от чего реализуются конкретные действия (начиная с простейших моторных актов движения). Имплицитный, непроявленный, но при этом максимально «реальный» образ себя. Этот образ себя «имеется в виду», когда необходимо пройти в дверной проем, не задев косяков плечами. Или когда человек примеривается «допрыгну-не допрыгну», стоя под турником.
Идеализированное самовосприятие – то, о чем думает человек как о «желательном себе». Образ «сверх-себя», формируемый постепенно в рамках карты мира как желаемое состояние. Более сильный, более умный, более гибкий я. Тот, кем очень хочется стать.
Разница в «ощущениях» между реальным и идеализированными образами себя и заставляет человека что-то делать, актуализируя волю.
В том случае, если сбит второй механизм (мотивации), это возможно тремя разными способами:
А. Не знаю, чего хочу – просто нет идеального образа себя.
Б. Знаю, но не сильно (не деятельно) хочу – идеальный образ себя есть, но его отличия от реального образа не столь значимы с точки зрения ценностей картины мира, чтобы оправдать приложение усилий для воплощения в жизнь.
В. Хочу чего-то замещающего – идеальный образ по какой-либо причине кажется недостижимым, и человек принимается хотеть чего-то замещающего по принципу «ищу там, где светлее, а не там, где упало». Почему? Потому что там, где упало, как мне кажется, слишком сложно найти. Или просто невозможно.
«Ведь вы этого достойны»
Какая именно причина сбоя в механизме мотивации из этой триады актуальна для человека постмодерна?
Разумеется, все перечисленные.
Во-первых, современное общество потребления предлагает людям образы идеальных себя, которые реализованы уже сейчас – и без усилий. Просто в силу приобщенности к определенной социальной прослойке, которая позволяет их потреблять как товары. Баша – вполне «нормальный» член общества просто потому, что она человек, женщина, живет в инфраструктурно-развитой стране. Больше, собственно, ничего и не надо. Не требуется как-то проявлять свою идентичность, не говоря уже о том, чтобы ее кому-то «доказывать». Окружающее сообщество просто по умолчанию ее признает.
В результате, с идентичностью начинают путать идиосинкразию, шизофрению и неспособность отличить реальность от иллюзий.
Во-вторых, из-за базовой установки «я такая, какая есть – со всеми моими тараканами» в обществе постмодерна нет особой необходимости даже в том, чтобы выстраивать идеальный образ себя. Достаточно, пользуясь неотличимостью реальности от иллюзий, просто считать свое текущее состояние идеальным – или, хотя бы радикально не изменяемым, естественным, а потому (в силу newage-логики постмодерна) прекрасным. Главная героиня даже не пытается сформировать образ «сверх-себя», способной управиться с наплывающими образами. А значит – лишена возможности что-то с этим сделать. Да и надо ли? Ведь с точки зрения «эзотерики» это «не просто шиза», а сакральные свидетельства реинкарнации души – значит, надо наоборот всеми силами эти образы усиливать и культивировать.
В-третьих, «нормальность» или ненормальность героини – ее личное дело. И в рамках ценностных установок, закладываемых обществом, есть вещи гораздо более значимые – например, дружба, успех, социальное признание. Именно они получают в мировоззрении отдельно взятого человека серьезный статус, позволяющий совершать реальное усилие. Личные же усилия, направленные на культивирование оптимальной стратегии различения иллюзий и реальности и достижения большего контроля над эмоциями, неизбежно довольствуются только «индивидуальным мотивационным топливом». А именно его-то у Баши и нет.
Как результат, в-четвертых, мы получаем субъекта, который, поскольку от него в этой жизни, по его мнению, ничего не зависит, постоянно хочет чего-то замещающего – то ли прояснения обстоятельств смерти своей матери, то ли «севрюжины с хреном», то ли гипнотической реинкарнации.
Мыши плакали и кололись…
Резюмировать мое отношение к современному «псевдо-эзотерическому» кино, пропагандирующему имплицитное, проникающее во все щели безволие, хотелось бы следующим примером:
Был в свое время весьма показательный для эпохи постмодерна мультфильм «Бивис и Баттхед», в одной из серий которого Бивис подавился чипсиной. Серьезно подавился – упал на ковер и начал активно синеть. Его партнер Баттхед, увидев такое, пометался немного по комнате – и выбежал, истерично подхихикивая, наружу. Интересно, что же происходило дальше с Бивисом: через несколько секунд, дрожа и потея, он встал, сумел сесть в кресло, взял в руки пульт, нажал на кнопку и… потянулся, уже почти теряя сознание, за следующей чипсиной!
Вам это ничего не напоминает?
А. С. Безмолитвенный © 2015