В огромном Мегаполисе из стекла и бетона, опоясывающем всю планету, жил-был маленький мальчик.
Сколько он себя помнил, небо города всегда было затянуто смогом – плотными, грязными, свинцовыми тучами, изливавшимися время от времени стеной дождя – такого же серого и безрадостного, как они сами. Никогда в тучах не появлялось ни единого просвета.
Мальчик читал в книжках о том, что давным-давно, в незапамятные времена, можно было увидеть в вышине: о чистых небесах, о звездах, о солнце, которое время от времени появлялось между тучек. Но теперь, стоило только задрать голову – и взгляд неизбежно упирался в вездесущий смог, серой пеленой застилающий низкий, безрадостно-нахмуренный небосклон…
Смог уже несколько столетий царствовал над городом, поглотившим планету – и никакие способы не помогали его развеять.
Как-то раз родители взяли мальчика с собой в путешествие на отдаленную окраину Мегаполиса. Он впервые совершал воздушный перелет, поэтому с замиранием сердца наблюдал за тем, как самолет разбежался по полосе, оторвался от земли, поднялся в воздух, набрал высоту и наконец перешел на горизонтальный полет под самой кромкой смога. За бортом стало совсем темно: в салоне включилось освещение, люди начали расслабленно расстегивать ремни безопасности, по проходу повезли тележки с едой. Но тут по диспетчерской связи передали грозовое предупреждение – и самолет вдруг резко пошел вверх, пробил серую пелену и поднялся над облаками.
Весь салон вдруг озарился красновато-оранжевым светом: и мальчик прильнул к иллюминатору – в чистом голубом небе за бортом светило обжигающе-яркое солнце!
Он видел его впервые – и не мог оторваться. Наконец, когда глаза устали, и невозможно было смотреть дальше, он усилием воли перевел взгляд вниз, заполучив зеленоватый зайчик на сетчатке.
Под ним сплошной пеленой простирались облака. При взгляде сверху это был уже совсем не тот смог, который угрюмым стальным покрывалом припечатывал землю: казалось, что это и есть настоящая поверхность – красивая, мягкая, почти белая в ласковых лучах заходящего солнца.
Разворачивающаяся картина была настолько реалистична, что хотелось выскочить из самолета и пружинящими прыжками отправиться вдаль по этой призрачной почве – окунуться в убаюкивающую пушистую ванну, нырнуть в ее глубину с головой, как мыльную пену – руками – разбрасывая во все стороны тонкую облачную материю.
Все продолжалось несколько минут – пока самолет не пошел на снижение – и наконец, не погрузился обратно в серые слои, вынырнув уже под свинцовыми тучами…
Этот полет произвел на мальчика неизгладимое впечатление. Он дал себе клятву – во что бы то ни стало сделать так, чтобы обязательно увидеть эту красоту еще раз, но не судорожно, одним глазком – а жить посреди нее каждый день. Постоянно. Всю оставшуюся жизнь.
У него созрела мысль – если город разросся настолько, что породил смог, от которого нельзя избавиться, может быть, если помочь ему вырасти еще больше – удастся победить его порождение?
И мальчик задумал построить небоскреб, пробивающий облака.
«Это утопия» – говорили ему умудренные опытом взрослые, когда он поделился с ними своей мечтой. «Невозможно построить башню такой высоты. Ни один материал в мире не выдержит подобной нагрузки». Свирепые ветры раскачают и разрушат невозможное начинание еще на этапе постройки. Есть предел технологиям.
Но мальчик уже знал, что взрослые – это просто бедные, лишенные мечты и запуганные жизнью люди. И не всегда надо слушать то, что они говорят.
Через несколько лет он стал Архитектором – и построил множество красивейших зданий для Мегаполиса. И хотя он сколотил порядочное состояние, женился и стал уважаемым градостроителем, изначальный проект был далек от реализации. Такую высокую конструкцию действительно нелегко было построить – не было понимания того, как обеспечить устойчивость зданию, проникающему в стратосферу.
Как-то раз в домашнем задании сына ему попалась задачка на способ уложить 3 ножа на 3 стаканах. Задачка упорно не решалась – расстояние между стаканами было больше, чем длина ножа, в какой-то момент он уже было начал думать, что решить ее вообще невозможно... И вдруг озарение блеснуло в усталых глазах, руки сделали несколько быстрых, отточенных движений – и на столе появилась изящная, идеально симметричная конструкция.
Глядя на ножи, устойчиво покоящиеся на стаканах, он вдруг начал понимать что-то очень глубокое. Архитектор все смотрел и смотрел на получившуюся конструкцию, а перед глазами проносились плавающие в океане магмы и постепенно смыкающиеся, начинающие поддерживать друг друга тектонические плиты.
Теперь он знал, как именно рассчитать проект. Будет не одна, а три поддерживающих друг друга башни. Воодушевленный этой идеей, Архитектор немедленно приступил к реализации своего плана.
В напряженной работе прошло несколько лет – и наконец настал день, когда над облачным слоем вознеслось сооружение настолько высокое, что на вершине его ослабевала гравитация.
Ранним утром устало щурящийся после бессонной ночи Архитектор вышел на смотровую площадку в окружении строителей. Яркие звезды спокойно и размеренно гасли в постепенно светлеющем небе. Над краем облачной завесы медленно восходило солнце. Сильный ветер развевал его седые длинные волосы. Архитектор вдохнул полной грудью свежий, разреженный воздух высоты – и поразился тому, насколько тот отличается от спертого, загазованного воздуха Мегаполиса. Что-то новое, будоражащее, пробуждающее самые высокие и светлые чувства, таилось в этом запахе, в самой картине раскинувшегося насколько хватало глаз безбрежного океана свежести и чистоты. Неожиданно он понял, что именно этого ощущения и желал всю жизнь. Страстная жажда ясности, легкости и лучистого света незримо направляла все его действия и выстраивала жизненный путь.
Все последние – по собственному признанию самые счастливые – годы своей жизни Архитектор провел, ухаживая вместе с семьей за садом на крыше одного из небоскребов – единственным на планете садом, растущим под настоящим светом солнца.
Каждое утро этой новой жизни он вставал, наблюдая, как светило восходит из-за облаков, и ложился, прослеживая взглядом, как оно погружается обратно в мягкую пелену. В эти моменты выражение безбрежного счастья появлялось на его лице.
Он – смог.
А. С. Безмолитвенный © 2009